Я думаю, что выборы могут оказать лишь очень ограниченное влияние. Слишком больших ожиданий связывать с выборами не стоит, ни в плане политическом, так как власть в результате этих выборов не меняется и не изменится, ни, к величайшему сожалению, в плане местного самоуправления. Выборы-то состоятся, но система местного самоуправления во многом фиктивная, она очень слаба, она не зиждется на местном бюджете, который зависит от перечислений из центрального бюджета. Во-вторых, само избирательное поле и избирательное пространство не приспособлены пока к тому, чтобы люди совершали ответственный, осознанный и свободный выбор. Поэтому эти выборы тоже будут какой-то помесью между "election” и "selection”.

Я не согласен с тем мнением, что это главные вопросы во взаимоотношениях между двумя странами. Но это те вопросы, которые лежат на поверхности и озвучиваются чаще всего, причем иной раз не столько политиками, сколько общественными деятелями и СМИ Армении и Грузии. Однако отрицать наличие соответствующей проблематики безусловно не приходится. Если бы предстоящие выборы были действительно свободными и люди имели бы возможность свободного и ответственного выбора, я был бы настроен более оптимистично, потому что я как раз принадлежу к той небольшой категории людей, которые считают, что на уровне местного самоуправления можно снять ряд проблем или, во всяком случае, преуменьшить их. Потому что тогда, когда местное руководство чувствует себя подотчетным больше в отношении центральных властей, а не своего собственного избирателя, местные проблемы, во-первых, решаются тяжело, а, во-вторых, за нерешенность этих проблем все шишки летят в центр, а не в местные власти. Виноваты власти в Тбилиси, а не местные власти. Сильное местное самоуправление, основанное на реально существующем местном бюджете, фактически позволило бы гражданам того или иного района или региона, села или города решать многие вопросы. Вот у нас столько денег, мы их направляем на строительство дорог, больниц, церквей или, например, на открытие новых школ. Сейчас, когда этого нету, недовольство всем – социальными, культурными, языковыми и даже религиозными проблемами переходит в центр. С другой стороны, мы не можем с сожалением не признать, что отношение к этой проблематике со стороны тбилисских властей достаточно поверхностное и ориентировано на то, что «ну вот сейчас этот вопрос особенно актуален, давайте что-то в его отношении сделаем и снимем ту напряженность, которая существует в обществе или средствах массовой информации». А попыток найти сущность, корни этого явления, чтобы вылечить, а не залечить проблему, вот этого системного подхода, к сожалению, не наблюдается. Поэтому проблемы пока остаются. Что касается вопроса церквей, то это та сфера, в которой я не считаю себя специалистом. Там, как правило, часто возникают сложные исторические обстоятельства. Иногда есть ясные случаи, но иногда есть действительно сложные, когда, например, паства, которая пользовалась этой церковью, была то армяно-григорианской, то грузино-православной, и исходя из этого, возникает вопрос - а чья она должна быть? Видимо она должна быть той, чья паства на данный момент ею пользуется. Но конечно же есть исторические памятники – армянские церкви, в том числе в Тбилиси, которые, безусловно, должны оставаться таковыми и находиться под охраной государства.

Я считаю, что есть не проблемы, а есть очень серьезные и значительные совпадающие интересы, которые может быть даже не осмыслены до конца. Сегодняшняя геополитическая ситуация располагает к тому, чтобы периодически меняться в ту или иную сторону и после августовской войны 2008 года на Кавказе возникли новые реалии. В первую очередь, это касается политики России, но, например, Турция также не оставила эти аспекты без внимания, и мы видим как активизировалась ее политика на Южном Кавказе, в частности, в вопросе нормализации отношений с Арменией. Я не совсем согласен с известным высказыванием – "Нет постоянных союзников, есть постоянные интересы”. Мне представляется, что в объективно существующих сегодня геополитических реалиях Армения и Грузия – это конечно же союзники. Несмотря на то, что внешнеполитические ориентиры двух стран различны – одна страна находится в одной системе безопасности, другая – стремится к другой, все-таки то, что нас связывает, оно гораздо больше, глубже и фундаментальнее. Я думаю, что нам сложно расчитывать на хорошее будущее друг без друга. Мы слишком сильно привязаны и близки друг другу, и у нас есть слишком много совпадающих интересов. Я имею в виду ситуацию, когда мы, во-первых, окружены тремя такими сильными региональными и мировыми игроками как Россия, Турция и Иран. Кроме того, когда внутри Южного Кавказа существует множество нерешенных проблем, развитие сотрудничества и в политической, и в экономической области, где есть много неиспользованных возможностей и направлений, и что очень важно в культурной сфере, на уровне непосредственных контактов между народами наших стран, просто необходимо. К сожалению, сейчас мы, я имею в виду наши страны и народы может быть знаем друг друга хуже, чем знаем, допустим, Турцию, Евросоюз или США. Существует оргомный ресурс, который надо использовать. Я полагаю, что необходимо установить атмосферу полного взаимного доверия, создать такую ситуацию, когда даже отдельные шаги наших стран, вызванные какими-либо геополитическими или прочими процессами, которые, может быть, не будут выглядеть откровенно дружественными по отношению друг к другу, не вызывали лишних сомнений, чтобы мы понимали, что в конечном итоге мы движемся в одном направлении, движемся рядом и наши интересы совпадают.